Начало заболевания здесь также характеризовалось появлением изменений личности, в виде замкнутости, отчуждения от близких и эмоционального обеднения. Снижалась успеваемость, сужался круг интересов, ослабевали прежние увлечения. При этом некоторые начинали проявлять склонность к непродуктивным занятиям техникой, чтению философской литературы. Эти их увлечения носили, как правило, поверхностный характер и не сопровождались реальным осмыслением интересовавших их проблем.
На фоне вышеописанных негативных изменений у этих больных возникали идеи дисморфофобического и ипохондрического содержания, почти сразу приобретавшие бредовой характер и сочетавшиеся с бредом отношения. У данных пациентов преобладала четвертая описанная типологическая разновидность данного синдрома.
Вслед за этим этапом у больных данной группы наступал манифестный психотический период заболевания, в картине которого преобладающими становились галлюцинаторно-параноидные расстройства с синдромом психического автоматизма Кандинского-Клерамбо, т. е. формировалось течение по типу параноидной формы.
При галлюцинаторном варианте вербальные галлюцинации иногда вначале имели признаки истинных, носили характер окликов, отрывочных фраз, брошенных окружающими, в которых последние указывали на сексуальные «пороки» пациентов, или же сразу принимали форму галлюцинаторных монологов с бранью в адрес больных. При дальнейшем течении заболевания на смену монологам приходили галлюцинаторные диалоги собеседников, обсуждавших сексуальную неполноценность больных и грозящих им наказанием из-за онанизма. В последующем появлялись «голоса», комментирующие мысли и поступки пациентов (эхо-мысли и эхо-поступки), с одновременным выявлением вначале симптома открытости мыслей, а потом и других компонентов идеаторного психического автоматизма. Выраженность и стойкость галлюцинаторных расстройств находились у этих больных в резком контрасте с относительно сохранными внешними формами поведения и отсутствием у них бредовой активности. Тихие, замкнутые, малозаметные, молчаливо погруженные в свои внутренние проблемы пациенты пассивно подчинялись * требованиям опекающих их родственников, аккуратно выполняли все рекомендации врача, принимали психотропные лекарства, хотя при этом себя больными не считали и относились с элементами критики лишь к самым острым проявлениям психоза. Большинство из этих больных могли заниматься лишь малоквалифицированной работой или в лечебно-трудовых мастерских.
При параноидном варианте уже в картине манифестного психоза доминировали бредовые расстройства и проявления синдрома Кандинского-Клерамбо. Однако в отличие от больных зрелого возраста, здесь бредовые идеи отличались бедностью, однообразием и наивностью содержания, слабостью и беспомощностью доказательств, распространялись, преимущественно, на лиц ближайшего окружения и никогда не складывались в последовательно разработанную, завершенную систему с логически развитыми бредовыми концепциями. У данных больных синдром Кандинского-Клерамбо, как правило, также не имел своего выраженного структурного оформления, оставался неразвернутым, аморфным. В структуре бреда преследования и воздействия даже на этом этапе заболевания оставались ведущими не интерпретативные, а чувственные механизмы, проявления синдрома психического автоматизма в большинстве случаев ограничивались лишь его ассоциативным компонентом.
В отличие от больных параноидной шизофренией, заболевших в зрелом возрасте, здесь не наблюдалось выраженной бредовой активности, упорной борьбы. Данный вариант отличался и большей глубиной и выраженностью негативных изменений. Здесь в наибольшей степени страдали психическая активность и инициатива больных, имело место нарастание пассивности, вялость, углубления аутизма. В этих случаях заболевание протекало с относительно более быстрым сформированием конечного состояния с отрывочным мегаломаническим фантастическим или конфабуляторным бредом с элементами разорванности мышления и речи и иногда с вторичной кататонией.