Гаррабе Ж. ‹‹История шизофрении››

"Черный бык безумия сквозь свой рассудок - это напор"

Генеалогия помешательства в правящей династии Баварии еще более известна, потому что это генеалогия того королевского помешательства, которое передает голубая, наиболее чистая кровь. Виттельсбахи, без всякого сомнения, унаследовали это ужасное проклятие, как и большинство царствовавших семейств, от обаятельных португальских инфант из дома дАвиш (Авишская династия происходит от Капетингов через первый Бургундский дом), и можно понять нерешительность Рудольфа II Габсбурга или Людвига II Баварского в вопросах женитьбы на одной из их обворожительных кузин. Шедевр Лукино Висконти «Людвиг» сделал популярной одну романтическую версию любовной связи безумного короля с Сисси, Елизаветой Австрийской, сестрой его официальной невесты Софии и будущей императрицы Австро-Венгерской империи и еще более обширной империи Сплина (хандры), поскольку она простирается, как пишет поэт: «Повсюду…, неважно где…, вне мира».

С материнской стороны наследственность была еще более отягощенной, потому что матерью Людвига II была Мария фон Гогенцоллерн. J. Ades /3/ напомнила, какой была наследственность этой княжеской фамилии.

В так оспариваемой экспертизе, которую проведет von Gudden, и будет обвинен после финальной драмы в том, что находился на содержании у прусской партии, акцент будет поставлен на психопатологии членов этой ветви генеалогического древа.

Согласно R. Semelaigne, в 1864 г. В. А. Могеl, который тогда был приглашен в Мюнхен в качестве эксперта на громкий процесс графа Хорински, «увидел наследного принца Баварского, и взгляд последнего поразил его». Король Людвиг I, восклицал, восхищаясь своим сыном: «Это страстные глаза Адониса», B. A. Morel же сказал просто: «Это глаза, которые предвещают безумие» /195/. Этот рассказ ошибочен по крайней мере в одном пункте: Людвиг I — не отец, а дед Людвига II, и генеалогический ляпсус R. Semelaigne знаменателен. Скорее можно представить себе этого суверена, который вынужден был отречься в 1848 г. ради прекрасных глаз Лолы Монтес, ослепленным перед взглядом своего внука, чем его сына Максимилиана П. Сравнение с Адонисом понятно в устах основателя Мюнхенской глиптотеки9, но оно удивительно в устах деда, сравнившего своего внука с героем мифа, который осуждается на смерть за то, что был рожден от кровосмесительной любовной связи.

Мы можем более правдоподобно предположить, что это Максимилиан II хотел узнать мнение BA. Morel о психическом равновесии наследника трона. Впрочем, Людвиг II стал наследником отца, которого ненавидел, в тот же год, когда психиатр определил этот мрачный прогноз. Не отсюда ли губительная страсть, которую можно было прочесть в его взгляде?

Его младший брат, принц Отто, предшествовал ему в помешательстве и поэтому его вынуждены были поместить в психиатрическую больницу после возвращения с Франко-Прусской войны, в которую Бисмарк вовлек Баварскую армию, где служил принц. Войну, которая потрясла его до степени погружения в состояние, которое мы без анахронизма можем квалифицировать как гебефрению (сам термин, мы это сейчас увидим — был создан в 1871 г.). Von Gudden /-1824-1886/, который занимал престижную кафедру в Цюрихской клинике Бургхельцли, где будет выработана современная доктрина шизофрении (это составляет тему третьей главы настоящего труда), был приглашен в 1872 г. в Мюнхен. Не беспокойство ли, которое могло иметь Баварское правительство в отношении психического здоровья царствующей фамилии, сделало из этого города Мекку немецкоязычной психиатрии?

Von Gudden (он был тем временем пожалован дворянством) было поручено в 1886 г. возглавить комиссию, задачей которой было определить, не обнаруживает ли поведение короля психическую патологию. Он совершил серьезную деонтологическую ошибку, работая в ходе этой экспертизы только лишь с документами и полагаясь на свидетельские показания, а не обследуя самого царственного пациента, психическое состояние которого ему было поручено оценить. Эксперты сделали заключение, что король страдает паранойей, более точно — врожденной паранойей, идиопатическим помешательством, которую R. V. Krafft-Ebing рассматривал как характерную для дегенерации и отличающуюся хроническим бредом, однако без развития деменции.

Согласно P. Rauchs /176/, который тщательно изучил экспертизу von Gudden, государственные соображения привели к тому, чтобы спрогнозировать психотическое развитие у короля и сделать возможным отстранение его от власти. Здесь источник того критерия в последующей концептуализации его ученика E. Kraepelin, который включит в категорию «деменция прекокс» ее параноидную форму /123/.

Членам комиссии было поручено отправиться в замок Нойшванштайн, в резиденцию Людвига II, для того, чтобы отвезти его в замок Берг на берегу озера Штарнбергер-Зее и поселить его там. В ночь с 12 на 13 июня 1886 г. больной получил от von Gudden разрешение прогуляться вдвоем с ним по берегу озера. Как предполагает в своих «Мемуарах» /78/ Auguste Forel, ученик von Gudden, унаследовавший клинику в Бургхельцли, ассистент и санитар, следовавшие на почтительном расстоянии за парой душевнобольной — психиатр, истолковали жест von Gudden как приказание удалиться. Мы не должны забывать, что von Gudden, сам ученик Jacobi, ратовал за «нестеснение». Больной бросился в волны, увлекая на смерть врача, который пытался помешать его самоубийству. Это тогда некоторые баварцы, отказываясь признать умопомешательство своего короля, станут обвинять von Gudden в убийстве его по приказу Пруссии, что приведет к рождению мифа о короле-мученике.