Жизнь В. X. Кандинского полная самоотречения и сподвижничества, безграничной преданности науке и служения истине, имела трагический конец.

Судьба его научного наследия была также весьма противоречива.

К Кандинскому, как ученому, к творческим его научным идеям в области психиатрии, еще при его короткой жизни пришло уважение и признание со стороны передовых выдающихся отечественных и зарубежных ученых-психиатров. А когда он умер, имя его было надолго предано забвению. Оно как будто стерлось в летописях науки, которой он отдал себя до конца, с тем чтобы много лет спустя вдруг опять получить новую жизнь и войти в историю.

Отбор историей научных ценностей идет не по пути образования мертвых складов сокровищ прошлого, а потому как они живы и действенны в сложной ткани науки настоящего, в какой мере ценные научные идеи получают развитие и оплодотворяют жизнь и практику современности.

Мало того, по-настоящему открытия ученого, его научные достижения и заслуги лучше оцениваются, когда на них смотреть с высоты дальнейшего развития науки, в новом, более сложном и совершенном контексте действительности. Так произошло и с Кандинским, что мы и постараемся в кратком обобщенном виде показать.

Научное наследие Кандинского богато и многогранно. Оно содержит его философские и психологические высказывания, имеющие большое теоретическое значение для развития психиатрии на правильных методологических основах. В него входят суждения, формирующие психопатологию как самостоятельную научную дисциплину и выдающиеся в ней открытия. Оно включает принципиальные и практически ценные данные, относящиеся к клинике психических болезней. Наконец, в нем имеются руководящие и направляющие идеи, на которых строится современная советская судебная психиатрия.

Как было выше показано, Кандинский является одним из основоположников клинико-нозологического направления в психиатрии и ему принадлежит большая заслуга выделения в числе первых шизофрении как самостоятельной болезни и тонкого психопатологического ее описания. Важно и то, что Кандинский не противопоставлял клиническую нозологию синдромологии, а считал синдромологическое изучение в рамках клинической нозологии оправданным и весьма полезным. «В. X. Кандинский, — справедливо писал А. В. Снежневский, — дал более правильное понимание психопатологических синдромов, чем существующие, выросшие из концепций экзогенных реакций Бонгеффера». Следует указать, что эти взгляды Кандинского являются весьма злободневными. Современные психиатры, признающие шизофрению отдельной клинико-нозологической единицей, считают исключительно важным углубленный анализ структуры и динамики ее симптоматики, определение в ней специфичности и характерного своеобразия психопатологических проявлений. Соответствует взглядам Кандинского и получающие дальнейшую углубленную разработку, современное синдромологическое изучение разными методами шизофрении с целенаправленностью на определение относительной нозологической специфичности различных, наблюдающихся в ее клинике, синдромов.

То, что научное наследие Кандинского сохраняет свою жизненность и действенность в настоящее время и оплодотворяет психиатрическую науку — подтверждает также судьба его учения о псевдогаллюцинациях и столь важном и распространенном в психиатрической клинике синдроме психического автоматизма, названных и закрепившихся в истории психиатрии за его именем.

Эти психопатологические феномены привлекают в последнее время большое внимание советских и зарубежных психиатров. По вопросам их клинической сущности проводятся научные конференции и симпозиумы, на которых ведутся творческие дискуссии, осуществляются многочисленные научные, в том числе диссертационные, исследования.

Если в период выхода в свет знаменитой монографии Кандинского «О псевдогаллюцинациях», последняя получила живой отклик у выдающихся психиатров (Сегла, Ясперс, Шюле и другие), то в настоящее время можно отметить вновь повышенный интерес к поставленным в ней и других трудах Кандинского проблемам. В ряде появившихся работ уточняется структура, варианты и динамика синдрома психического автоматизма, определяются его границы, клинические и психопатологические особенности при разных психических заболеваниях, дается возрастная характеристика, выясняются сложные отношения с различными близкими (родственными) и отдаленными (чуждыми) психопатологическими синдромами. В работах, посвященных специально псевдогаллюцинациям, изучаются разграничительные признаки последних от истинных галлюцинаций, образных представлений, проводится сравнительный анализ псевдогаллюцинаций у здоровых и психически больных, в рамках расстройств сознания и вне их. Специально выясняются возможности промежуточных феноменов между псевдогаллюцинациями и истинными галлюцинациями, перехода одних в другие. По всем этим и многим другим вопросам мы находим в трудах Кандинского ряд ценных суждений и мыслей, то в порядке постановки исследований, то на основе анализа тонких психопатологических наблюдений.

Сила творческих и оригинальных научных концепций В. X. Кандинского оказалась столь велика, что они во многих областях такой разветвленной науки, как психиатрия, живут и сейчас, созвучны современности и получают дальнейшее углубление, развитие и разработку.